Возьми мою душу - Страница 68

— Нет, — хрипло отрезала Элин. — Полная чушь. Все эти россказни свидетельствуют только о том, сколько в старые времена было бездельников. Лучше бы работали, а не сочиняли небылицы про уважаемых людей, которые умерли и не могут защитить свои добрые имена от сплетен. — Элин замолчала. Лицо ее налилось краской. Тора поняла, что брат с сестрой не впервые сталкиваются с подобными слухами.

— Вы так уверены? — осторожно спросила она. — Мать могла вам ничего не говорить, поскольку тогда была очень молода, а дедушку своего, как сами только что заметили, вы не знали. Он тоже мог вам ничего не рассказывать.

Элин метнула на Тору ненавидящий взгляд.

— Мама яростно отрицала факт кровосмешения, а для меня ее слова — лучшее доказательство. У меня нет и тени сомнения, что она говорила чистую правду. — Она снова поджала губы. — Не вижу смысла продолжать наш разговор. Если у вас больше ничего нет, думаю, нам лучше попрощаться.

— Прошу прощения, — заспешила Тора, боясь, что ее сейчас же выставят. — Я, безусловно, вам верю! — И в отчаянии переметнулась на другой предмет. — Вы не в курсе, по какой причине ваш дедушка рассорился со своим братом? Насколько мне известно, они не общались несколько лет.

Поскольку Элин еще не пришла в себя после приступа гнева, нить разговора перехватил Бёркур.

— Они поссорились из-за жен. Сначала те поскандалили, потом к ним присоединились мужчины. Причину ссоры, возникшей между бабушкой и ее невесткой, наверное, уже никто не помнит, но, по-видимому, раны были нанесены достаточно серьезные. Разрыв между братьями продолжался и после смерти жен. Семейка наша всегда считалась упрямой, скандальной и злопамятной.

В разговор опять вступила Элин:

— Как рассказывала мне мать, у нашей бабушки Криструн умер ребенок и она с горя обвинила невестку, что та якобы его убила. Обвинение было явным вымыслом. Ребенок простудился и долго болел, но с тех пор психическое состояние бабушки стало постепенно ухудшаться. Бьярни счел обвинения против жены оскорбительными для себя, они с дедушкой крупно поругались, но незадолго до смерти Бьярни все-таки помирились. Во всяком случае, брат ухаживал за дедушкой, лечил его, приносил продукты. Другие нашу ферму обходили стороной, боясь заразиться.

Тора кивнула.

— Не припомните, не случалось ли на какой-либо из ферм пожаров? — спросила она, вызывая в памяти рисунок горящего дома, найденный в детской спальне в «Креппе».

— Пожары? — разом переспросили брат и сестра.

Элин покачала головой и ответила:

— Ни разу о них не слышала. Фермы такие, какими их когда-то построили.

Тора снова кивнула.

— Скажите, имя Кристин имеет какую-то связь с фермами?

— Нет. Не помню никакой Кристин, — безразлично ответил Бёркур. — Возможно, поблизости и жил кто-то с таким именем, но о ней я ничего не слышал.

Элин молча качнула головой.

Тора старательно формулировала следующий вопрос, понимая, что он будет последним в ее сегодняшнем разговоре с братом и сестрой.

— Вы не в курсе, кто-либо из братьев или они оба во время войны не симпатизировали националистам?

— Националистам? — переспросил Бёркур и покраснел как рак. — Вы хотели сказать — нацистам?

— Да, — кивнула Тора.

— Все, хватит! — Элин хлопнула ладонями по подлокотникам кресла и резко поднялась. — С меня довольно глупостей. Я больше не желаю разговаривать с вами.

Тора вскочила с дивана.

— Последний вопрос, если позволите. На совершенно другую тему, — заспешила она. — Вы, вероятно, слышали, что несколько дней назад недалеко от фермы убили женщину. А недавно было совершено еще одно убийство. Вам не доводилось приезжать на ферму в последние дни?

В особо неприятные моменты брат и сестра вели себя одинаково. Перекошенные яростью лица подчеркнули их внешнее сходство.

— Единственным вежливым ответом на ваш двусмысленный вопрос будет «нет»! — взвизгнула Элин. — Мы не имеем никакого отношения к этим убийствам. А теперь уходите, — процедила она. — Привидение, инцест, нацисты, убийства. Я не намерена больше терпеть ваши идиотские намеки.

Мэтью ожидал Тору неподалеку от дома, прислонившись к фонарному столбу. Когда Тора показалась в дверях, он заулыбался и шагнул ей навстречу.

— Выперли? Ты опять начала расспрашивать о молодом человеке со шрамами?

— Нет, не начала, — недовольно проворчала Тора. — К сожалению, и половины вопросов не задала.

— Не переживай! — Улыбка Мэтью стала еще шире. — Пойдем, я тут кое-что нашел для тебя.

Глава 22

— И что это? — спросила Тора, приникая к витрине небольшого магазинчика. Она не могла понять, отчего так радуется Мэтью, тыча пальцем в одну из безделушек, во множестве пылившихся на деревянных полках за стеклом. — Вижу старые чашки. Больше ничего.

— Посмотри сюда, — разочарованно проговорил Мэтью и постукал пальцем по стеклу напротив небольшого предмета, лежавшего между фарфоровой статуэткой белой куропатки и вазой с потускневшей розой.

Наклонившись, Тора увидела небольшой серебряный геральдический щит, украшенный шлемом и двумя мечами.

— Не понимаю, — сказала она. — Что это?

— Немецкая медаль времен Второй мировой войны, — ответил Мэтью с самодовольной усмешкой.

— Вот как? И ты собираешься ее купить?

Мэтью рассмеялся, жестом приглашая Тору пройти в магазин.

— Еще не знаю. Пока меня интересует владелец лавки. Я видел его мельком, он выглядит древнее самой старой вещи в своем заведении. Думаю, имеет смысл поболтать с ним. Возможно, он расскажет нам о нацистах в Снайфелльснесе. Медаль послужит отличным предлогом завязать разговор.